Мои любимые книги или «Блюдечко, с голубой каемочкой»

Евгений Романов, TeleTRADE

 
Жил-был на Уолл-Стрит успешный биржевик. Однажды ему стало скучно, и он написал рассказ для толстой газеты Нью-Йорка. Для пущей важности он выбрал себе псевдоним из истории древнего Рима. Редактору псевдоним не понравился, и с его легкой руки появился на свет «Адам Смит». Биржевик озлобился и написал мою любимую книжку о рынке («Биржа, Игра на деньги», в оригинале “TheMoneyGame”), но клеймо «Адам Смит» так на нем и осталось – не вырубишь топором. Книжка очень веселая, но в каждом ее абзаце заключена великая рыночная мудрость. Впервые я прочел ее 5 лет назад, и с тех пор она сделалась у меня настольной. Вот ее персонаж, один из многих, - мистер Джонсон. Будучи клерком, в одном из фондов, он решил его выкупить, потому что владелец фонда «был не в состоянии содержать собственную семью». Мистер Джонсон, в его современном виде, ассоциировался у меня с «умником из Омахи» Уорреном Баффитом, до тех пор, пока в январе 2005 «умник» не стал настаивать на продолжении тенденции падения доллара. Тогда, в начале 2005, евро торговалась выше 1,30, и многие настаивали на продолжении ее роста, но «умник из Омахи» сошел с моего почетного пьедестала – разочаровал. С тех пор мистер Джонсон уже ни с кем не ассоциируется – пребывает в академичном виде. «Когда мелодия умолкла, забудьте о старой мелодии». Восходящий тренд евро 2001-2004 завершен, забудбте о нем.

 
«… В мистере Джонсоне меня покоряет то, что он никогда не говорит о бирже в терминах валового национального продукта, снижения налогов или производства автомобилей. Он говорит о том, как сосуществуют в отдельном моменте реальность и время; о том, есть ли достойные внимания места в книге Алана Уоттса «Мудрость ненадежности»; о том, может ли ажурная отделка на женских юбках что-то значить — и обо всем этом он говорит абсолютно серьезно. Он даже заставил своих аналити­ков проверить, не может ли эта отделка на юбках быть индика­тором какой-то тенденции…

 
… Мистер Джонсон, говоря о бирже, расплывается в лучезар­ной улыбке и произносит: «Боже...» Почти как обязательный Профессор в фильмах, к которому приходят перед главным матчем и говорят: «Профессор, если вы не поставите удовлетво­рительную оценку старине Бульдозеру, он не сможет в субботу играть в футбол против команды штата!»…

 
- Биржа, - говорит мистер Джонсон, - подобна красивой женщине: беспредельно чарующей, бесконечно сложной, все­гда переменчивой, неизменно таинственной. Я был поглощен ею без остатка с 1924 года, и я знаю, что это не наука. Это искус­ство. Теперь у нас есть компьютеры и всякая разная статистика, но биржа все та же, и понять ее не стало ни на йоту легче. Все всегда строится на личной интуиции, на том, чтобы почувство­вать особенности поведения биржи. В ней всегда есть нечто неведомое и не поддающееся определению…»

 
…Когда я вернулся в Нью-Йорк из Бостона после ленча с мис­тером Джонсоном, дело шло к вечеру, и я сразу же направился в «Оскар», популярный ресторан рядом с Уолл-стрит. Я хотел уз­нать, что произошло за день. В «Оскаре» есть один столик, где вам всегда сообщат, почему после обеда масса денег переехала из одних карманов в другие, и почему акции сегодня двигаются именно так, а не иначе. Этот столик всегда занят пьющими мар­тини инвестиционными менеджерами и их друзьями. Речь не о середняках, работающих с индивидуальной клиентурой, а о ре­бятах, заправляющих сотнями миллионов долларов в условиях постоянного и мощнейшего прессинга. Их любимая фраза: «Дай результат». Не было никаких сомнений в том, что это настоящие знатоки, потому что, когда я сказал о моем ленче в клубе «Юни­он» с мистерам Джонсонам, никто ни секунды не заблуждался насчет того, о каком мистере Джонсоне идет речь. Парни хотели знать, что думает Мистер Джонсон о нынешней ситуации. Вне­запно в воздухе запахло неподдельным уважением — редкая штука за неизменно циничным столиком…

… Но мистер Джонсон не выставлен на публичное обозрение. Его имя не стоит в назва­нии фонда, как, скажем, имя Джека Дрейфуса. Обычный обита­тель Уолл-стрит о нем тоже практически ничего не знает. Моего друга Чарли, имеющего свой собственный ультрамодный фонд, приходится даже убеждать в том, что мистер Джонсон существу­ет. При имени «мистер Джонсон» у него в воображении рисуются образы далекие и таинственные, подобные спрятанной в обла­ках вершине Килиманджаро или тибетскому гуру, который де­лится своим Секретом с героем фильма «Лезвие бритвы»…

 
- Марк Аврелий, - говорит мой приятель, ковбой из хеджевого фонда. - Спорить готов, что когда он упоминает Марка Аврелия в присутствии каких-нибудь своих заторможенных дилеров из глубинки, те брякаются в обморок.

 
- Это ведь один из фондов мистера Джонсона запустил свои штурмовые бомбардировщики на «Фэйрчайлд», взбесив даже Комиссию по ценным бумагам, - говорит другой знающий человек. - На кого полетят штурмовики в следующий раз?

 
Губы Чарли шевелятся, не отрываясь от кромки стакана.

 
- Вьетнамская война, как крестовый поход, и Линдон Б.Джонсон, как Людовик Девятый, - бормочет он. - Толпа муж­чин ведет себя как индивидуальная женщина. Последние звуки мелодии затихают вдалеке.Голос Чарли набирает силу. 

 
Этот тип обедал с самим мистером Джонсоном! И он при­езжает назад с вопросами. С вопросами! Какой звук издает одна аплодирующая ладонь? Где ответы? Что делает мистер Джон­сон? Я больше не могу это выносить! И хватит рассказывать мне о Юнге и «медвежьем» рынке! Акции каких трех компаний предпочитает мистер Джонсон? Что произойдет дальше?»… 

 
(«Адам Смит», Глава «Любимые книги мистера Джонсона» из книги «TheMoneyGame», 1968)

 
Прошло еще 40 лет, с тех пор, как яркий американский биржевик, скрывающийся под псевдонимом «Адам Смит», написал эту шикарную книжку. Ничего не изменилось, по большому счету, прав мистер Джонсон. Но мне хотелось бы поделиться маленькими изменениями в восприятии характеристики биржи, сделанной мистером Джонсоном. В первый раз я прочел эту книжку в 2001 году, и, кажется, сегодня мне есть что сказать. При этом я не открою вам Америку, потому что просто суммирую все, что я и так говорю ежедневно.

 
Искусство. Личная интуиция. Чувство рынка. Уверен, что для новичков это – пустой звук. Эфемерная материя. А люди хотят знать ответы на свои конкретные вопросы, подобно ковбою Чарли из ультрамодного фонда.

 
Во-первых, сдается мне, что рынок не так уж и прост для незамысловатых ковбойских мозгов. Хотя, вынужден признать, что примитивные ковбойские периоды, а ля начало января 2006, на рынке случаются. Но, в целом, здесь доминируют подходы мистера Джонсона, а не ковбоя Чарли. Мне симпатична ковбойская формула «Дай результат!» здесь и сейчас, но мне еще более симпатична постоянная результативность мистера Джонсона – вчера, сегодня и завтра. При этом важно понимать, что и тот, и другой не застрахованы от ошибок и потерь – здесь неприкасаемых нет, и это – только издержки профессии.

 
Во-вторых, у меня нет готовой формулы, как расшифровать для новоиспеченного ковбоя смысл послания мистера Джонсона «Искусство, Личная интуиция, Чувство рынка». Бывают дни, когда я вижу грамотные рыночные позиции, и могу что-то рекомендовать. Бывают дни, когда их просто нет в рынке, и я сижу квадратный сам и другим этого желаю. Но это все не то, это только маленькие, ежедневные рыночные эпизоды, и это – не есть ответ на большой вопрос.

 
Пару-тройку лет назад я сказал бы просто: «Нет всеобщей формулы счастья». Ну и черт с ней, с этой формулой, говорю я сегодня. В этом рынке можно жить и работать. Здесь есть место и ковбою Чарли, и мистеру Джонсону. Пожалуйста! Делайте ваши ставки. Вы можете делать лихие чапаевские набеги по принципу: «Ввязаться в драку, а дальше война план покажет!». Или, вы можете готовить кропотливые стратегические операции, с глубоко эшелонированной обороной, время от времени беспокоя врага, и напуская на него чапаевскую кавалерию. Дело вкуса.

 
Мне симпатичнее стратегические операции. Потому что, делая взвешенные стратегические расчеты, я могу позволить себе роскошь на них настаивать, и не «сенокосить» свой депозит глупыми «хвостами» во время коррекций. Мне с детства симпатичен потомок янычаров, турецко подданный Остап Ибрагим Бента Мария Бендер бей, собиравший досье на подпольного миллионера Александра Иваныча Корейко. Цель – блюдечко, с голубой каемочкой. Мне скучно повторять свои январские оценки, они общедоступны в истории. Главное в том, что вот оно – очередное блюдечко. Весь январь мы собирали досье на доллар. Ставили плюсики в графе «доллар», а он тормозил и отказывался расти. Враги пытались нанести урон нашим позициям, но ничего фатального не происходило. Ковбои весело и дружно гнали евро к 1,25 или 1,30 – ну что же, им виднее, они сделали свои ставки.

 
Евро не смогла преодолеть уровень коррекции 23,6% от тренда 2005. Американские процентные ставки растут, и евро падает закономерно. Долгосрочные графики не врут. Понятно, что еще не вечер, евра еще не обновила свой низ 1,1637 usd, и может произойти все что угодно. Но свое маленькое блюдечко мы уже имеем. Если все будет развиваться по запланированному, стратегическому сценарию, то материализуется большое блюдо, из цельного золота. Помните, то самое, что было привязано у Остапа на спине. Вопрос времени. А рынок – он невозможен без ковбоев с одной стороны, и мистеров Джонсонов – с другой. Рынок открыт для всех. Кстати, Шура Балаганов выглядит идеально в качестве ковбоя. И еще важно – целеустремленный Остап достиг конечного результата в одиночку. Как известно, вздорный старик Паниковский умер, не рассчитав свои силы для стратегической погони за блюдечком, с голубой каемочкой. А Шура с Адамом Каземировичем, потеряли веру, и, значит, - тоже умерли. Знакомая картина, не правда ли? Рынок приходит к нашей целевой отметке, но – почему то – без нас.

 
«…Личная интуиция не означает, что вы можете перевести ка­кой-нибудь экзотический сон прошлой ночи в блестящую сдел­ку на бирже. Профессиональные управляющие капиталом час­то, как нам кажется, принимают решение в доли секунды. Но подтолкнул их к этому решению крошечный кусочек информа­ции, который, сложившись с информацией, уже дремавшей в их мозгу, внезапно выстроился в цельную картину.

 
«Что должен иметь хороший менеджер? Абсолютную скон­центрированность, интуицию, чутье, — а этому в университете не научишь. Главное, что должен знать человек, — это себя самого».

 
Конечно, это может показаться упрощением: сказать, что вам нужно познать себя самого. Вдобавок, вы не обязательно стре­митесь именно к тому, чтобы стать профессиональным инвес­тиционным менеджером. Но если вы немного подумаете над этими словами, то увидите, что авторитетный человек и специ­алист говорит о том, что готовых формул, которые можно было бы автоматически применять, нет. А если вы не применяете автоматически какие-то механические формулы, то вы оперируе­те именно в области интуиции. И уж, коль скоро вы работаете на интуиции, или на оценке, то вполне очевидно, что первое, что вам надлежит познать и понять, — это вы сами. Вы представляе­те собой, — давайте уж посмотрим правде в глаза — клубок эмо­ций, предубеждений и судорог. В чем нет ничего страшного, при условии, что вы все это знаете. Успешные биржевики спекулян­ты не обязательно располагают детальным портретом самих себя, до прыщей и бородавок включительно, — но они обладают способностью резко остановиться, когда их собственная интуи­ция вкупе с тем, что происходит Там, Снаружи, внезапно прихо­дит в беспорядок. Накапливается пара-тройка ошибок, и тогда они просто говорят: «Это не мой тип рынка», или «Я ни черта не понимаю, что происходит, а вы?» — после чего они разворачи­ваются, чтобы выстраивать линию обороны. Серии таких бир­жевых решений складываются, и — верьте или нет, — складыва­ются они в подобие портрета данной личности. В определен­ной степени это метод для определения того, кто вы есть насамом деле, но не редко это очень дорогой метод. Вот вам криптограмма моего собственного изготовления, она же Правило Иррегулярности: Если вы не знаете, кто вы есть, биржа — очень дорогое место для выяснения…»

 
(«Адам Смит», Глава «Любимые книги мистера Джонсона» из книги «TheMoneyGame», 1968)